Проблематика, связанная с включением в списки епархиальных Соборов святых имен неканонизованных усопших

Архимандрит Дамаскин (Орловский)

XXVIII МЕЖДУНАРОДНЫЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ЧТЕНИЯ Конференция «Прославление и почитание святых»

В настоящее время идет процесс упорядочения епархиальных Соборов святых с точки зрения законности нахождения в них тех или иных имен — являются ли подвижники, включенные в епархиальные Соборы, канонизованными, и соответствует ли нахождение их в епархиальных Соборах постановлениям Высшей церковной власти — Церковного Собора и Священного Синода. В связи с этим необходимо напомнить, что является церковной канонизацией.

Канонизация святых подразумевает определенный порядок. Прежде всего, внешний, связанный с процедурой, — кем именно в разные исторические периоды совершалась и совершается канонизация — Поместным или Архиерейским Собором, Священным Синодом или Патриархом. Эта процедура в каждой из своих частей имеет свой совершенно определенный смысл. Так, например, прохождение материалов о канонизуемом через Священный Синод и подчиненные ему комиссии имеет исключительно значение цензуры, когда рассматривается соответствие поданных материалов критериям канонизации, ее содержательной части. Эта цензура на соответствие на протяжении истории Церкви всегда была многоступенчатой, всегда создавались для канонизации конкретного угодника Божия комиссии — постоянно действующие, как в настоящее время, или на время подготовки канонизации созываемые, как то было в предшествующий период церковной истории.

Главное в канонизации — это ее содержательная часть — критерии, в соответствии с которыми она совершается.

Для того, чтобы был поставлен вопрос о канонизации подвижника, прежде всего необходимо, чтобы о нем были собраны исчерпывающие материалы. Обязательным условием канонизации является наличие в материалах определенных фактов, свидетельствующих о святости угодника Божия: 1) праведная жизнь, 2) подтверждающие праведность жизни посмертные чудотворения, и только на 3-м месте — почитание подвижника церковным народом.

Причем, такой критерий, как посмертные чудотворения, независящие от человеческих суждений и находящиеся исключительно в ведении Божием, является основным и решающим. Без его соблюдения канонизация может стать церковно-бюрократическим действием, лжеканонизацией, и ее цена будет не больше той бумаги, на которой будет записано решение о ней. Все критерии канонизации были зафиксированы в Определении Священного Собора Православной Российской Церкви 1918 года и соответствуют тысячелетней традиции причисления к лику святых в Русской Православной Церкви и не допускают никаких иных толкований: «Для причтения угодника Божия к лику местночтимых святых необходимо, чтобы богоугодная жизнь праведника была засвидетельствована даром чудотворения по кончине его и народным почитанием его»[1]. Вполне естественно, что критерии канонизации как к местному, так и к общецерковному почитанию одинаковы.

Обязанность Архиерейского Собора и Священного Синода (и всех уполномоченных Собором или Синодом инстанций) в вопросе канонизации святых — это изучить свидетельства, определить их подлинность, вполне удостовериться в них, а затем через процедуру канонизации сообщить об этом всей Поместной Церкви. Сообщить о том, что налицо имеются ясные свидетельства славы Божией, явленной в чудотворениях, что они не подложны, и не составлены на основании хитросплетенных басней человеческих. Наличие таких свидетельств, подтверждающих праведность жизни угодника Божия, и позволяет причислить его к лику святых.

О подавляющем большинстве неканонизованных усопших, чьи имена оказались в списках тех или иных епархиальных Соборов, мы можем определенно сказать, что материалы о них не собирались и соответственно не изучались. Несмотря на это, некоторыми епархиями выдвигаются аргументы, якобы свидетельствующие об их канонизации. Перечислим все те аргументы, которые обычно выдвигаются, когда утверждается, что те или иные неканонизованные Церковью усопшие являются канонизованными святыми.

Первый и самый распространенный из них — что канонизация подтверждается включением имени в один из епархиальных Соборов. Часто ссылаются при этом на статьи из «Православной энциклопедии», где дается формулировка, что канонизация подтверждается нахождением имени в таком-то епархиальном Соборе. То есть в статье дается ссылка на наличие имени в списке Собора, а епархия ссылается, как на доказательство канонизации, на статью в энциклопедии. При отсутствии материалов о канонизации, авторам статей невольно приходилось ссылаться на список имен в каком-либо епархиальном Соборе, в их задачи не входило проводить научное исследование — какие имелись на то основания, чтобы включить имя в состав епархиального Собора. Совершенно очевидно, что наличие имени в том или ином списке не может доказывать факта канонизации, как не доказывает его и статья в «Православной энциклопедии».

До сего времени повторяются ошибочные утверждения, что имя усопшего встречается, например, в Соборе Вологодских святых, будто бы учрежденном епископом Вологодским Иннокентием (Борисовым; 1800–1857). Следует усвоить тот факт, что традиции учреждения Соборов епархиальных святых в Российской Православной Церкви не было, и массово они стали учреждаться в советский период, один из самых темных и невежественных периодов нашей церковной истории. В действительности епископ Иннокентий всего лишь освятил Крестовую церковь Вологодского архиерейского дома во имя всех святых угодников Вологодских и написал в их честь тропарь, кондак и молитву, что совершенно не означало учреждения такого институционально нового явления в Русской Церкви, как Собор епархиальных святых.

Или ссылаются на то, что имя усопшего находится в Соборе Ростово-Ярославских святых, учрежденном в 1964 году. Действительно, в 1964 году было установлено празднование Собора Ростово-Ярославских святых, в который в это время были внесены имена 30 канонизованных подвижников, но с 2005 года в него стали вписываться десятками имена неканонизованных усопших, и таких было внесено 84 имени и 1200 человек безымянных.

В 1983 году был составлен список имен Собора Сибирских святых. Имена в этот список вносились неквалифицированной в области агиологии монахиней Евгенией (Волощук) и утверждались епископом Омским и Тюменским Максимом (Крохой). После того, как епископ Максим был переведен в Тульскую епархию и вместе с ним туда переехала монахиня Евгения, ею таким же образом был составлен список Собора Тульских святых, в который были массово включены имена неканонизованных усопших; список этого Собора был также одобрен епископом Максимом. Можно лишь предполагать, что люди, действовавшие таким образом и включавшие имена усопших в епархиальные Соборы святых, считали их канонизованными, то есть, что они поступали так исключительно по невежеству. Но плодом этого невежества стала угроза разрушения Церковного Предания и непреднамеренный обман церковного народа, когда о неканонизованных усопших стало утверждаться, как о прославленных Церковью угодниках Божиих.

Встречается и такое суждение, что включением имени в Собор и совершалась сама канонизация подвижника. Допускать такое предположение — значило бы утверждать, что Патриарх Пимен был невеждой в таком сугубо церковном вопросе, как канонизация святых. Иногда даже высказывается мнение, что Патриарх Пимен в условиях, когда совершение канонизаций из-за негативного отношения к Церкви советского государства было невозможно, проводил нелегальные канонизации, утверждая списки Соборов с именами почивших. Но Патриарх Пимен отлично знал, что власть наблюдает за каждым действием церковной иерархии, которая не могла совершить в то время ни одного шага без согласования его с властями и тем более в таком принципиальном для атеистической власти вопросе, как канонизация святых. И нелепо предположение, что Патриарх Пимен, желая обмануть советскую власть, вдруг решил провести массовые «канонизации» по списку и тем самым до основания разрушить Церковное Предание, обманывая самого себя и выдавая сотни почивших людей за святых. Такой план не придет в голову и врагу Церкви, а Патриарх Пимен врагом Церкви не был. Абсурдно предполагать, что Патриарх Пимен мог кого-то канонизовать по списку, без материалов, без каких бы то ни было сведений о подвижниках, предлагаемых к канонизации. Патриарха Пимена можно было обмануть, прося благословение на учреждение епархиального Собора, не ставя его в известность, что сотрудники епархиальных канцелярий вписывают в епархиальные Соборы десятками имена почивших людей, но нельзя было у Патриарха Пимена отнять здравомыслие и считать, что он мог думать, что он таким путем служит Богу.

Патриарх Пимен, как бы он не был немощен в последние годы, как церковный человек понимал, что сколько не составляй таких списков, усопшие, чьи имена находятся в них, будут оставаться неканонизованными. Ему и в голову не приходило, что люди пойдут на заведомый подлог и будут составлять списки якобы прославленных Церковью святых, когда в действительности они не были прославлены. В 1981 году по просьбе наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Иеронима (Зиновьева) Патриарх Пимен благословил праздновать Собор Радонежских святых, полагая, что в него войдут имена прославленных Церковью угодников Божиих. Вместо того, чтобы составить Собор из имен прославленных Церковью святых, он был наполнен именами тех, кто кого из монахов тогда вспомнил. Приехав в лавру, Патриарх Пимен пожелал отслужить панихиду по тогда еще неканонизованным схимонаху Кириллу и схимонахине Марии, родителям преподобного Сергия Радонежского. Некоторые из присутствовавших монахов, знакомых с историей вопроса, заметили Патриарху, что эти подвижники канонизованы. Патриарх Пимен потребовал отчета, кем и когда они были канонизованы. Но ответ был один, что они состоят в Соборе Радонежских святых. После окончания богослужения Патриарх потребовал перечислить всех тех, кто был вписан в этот Собор. Стали называться имена известных, но неканонизованных подвижников. Выслушав, Патриарх Пимен потребовал, чтобы все эти имена были убраны из списка Собора Радонежских святых, что, однако, не было исполнено.

Но даже если предположить невероятное, что Патриарх Пимен, находясь в здравом уме, решил нарушить все церковные установления ради того, чтобы обмануть советскую власть, то и тогда все эти решения, будучи незаконными, остаются и недействительными. Причем на эти решения не влияет и оправдание временем, якобы могущим «превратить» их в законные. Если по молитвам почившего праведника не совершалось никогда чудотворений, то хотя бы его имя находилось в разных списках и десятки лет, как якобы прославленного святого, он останется таким же непрославленным усопшим до тех пор, пока Бог не прославит его чудотворениями. А до этого времени нахождение его имени в святцах будет лишь вводить в заблуждение народ Божий. Одно объявление о канонизации через какую бы то ни было церковную инстанцию не может сделать подвижника святым. Если таких свидетельств чудотворений не обнаружено, то хотя бы постановление относительно подвижника и было принято, все останется в том же положении, и это следует квалифицировать как ложную, ошибочную канонизацию, поскольку в данном случае не было соблюдено главное содержательное условие канонизации — благословение на нее Бога, явленное через бесспорные факты чудотворений.

Ссылаются как на доказательство канонизации и, следовательно законности нахождения имени усопшего в списке Собора святых, и на то, что оно есть в списке имен в богослужебной Минее за месяц май, опубликованной в 1987 году. Однако в этот список было внесено более 400-х имен неканонизованных усопших. Его можно рассматривать лишь как список людей, оставивших свой след в русской церковной истории, чьи имена оказались запечатленными в различных книгах. Составители этого списка внесли в него большое количество имен церковных деятелей, но они не ставили перед собой задачу — выяснить — были ли эти люди канонизованы. Таким образом, к понятию «святость» и «канонизация» данный список имеет мало отношения. Сам этот факт ярко характеризует духовное состояние общества того времени. Между историческим деятелем, внесшим вклад в церковно-общественную жизнь, и святым по существу ставился знак равенства, а Церковь в сознании таких делателей ограничивалась рамками земного существования, где «хороший человек» и «святой» могли оказаться синонимами. Естественно, что все это не имеет никакого отношения к канонизации.

Также ссылаются и на печатавшиеся в разное время книги, например, на месяцеслов Симона (Азарьина), «Месяцеслов святых, всею Русскою Церковию или местно чтимых, и указатель празднеств в честь икон Божией Матери и святых угодников Божиих в нашем отечестве» архиепископа Димитрия (Самбикина), «Описание российских святых» М. В. Толстого, «Избранные жития святых» архиепископа Филарета (Гумилевского), на книги митрополита Киевского Евгения (Болховитинова), архимандрита Леонида (Кавелина), архимандрита Никодима (Кононова) и т. д. Приводят и «Полный месяцеслов Востока» архиепископа Сергия (Спасского); но именно по его инициативе Святейшим Синодом было принято решение о составлении списка всех в действительности канонизованных в Русской Церкви святых. Архиепископ Сергий писал в Святейший Синод, что, занимаясь восточной и, в частности, русской агиологией и, издавая «Полный месяцеслов Востока», вслед за другими писателями считал некоторых угодников за канонизованных и только позже узнал, что по ним поются панихиды. «Верный Месяцеслов всех Русских святых, чтимых молебнами и торжественными литургиями общецерковно и местно» был издан в соответствии с постановлением Святейшего Синода в 1903 году и в него вошли все канонизованные Русской Церковью святые.

Некоторые епархии допускают вопиющие заявления, утверждая, что решениями Святейшего Синода, принятыми до 1917 года, нельзя некритично пользоваться, и тем самым пытаются отменить основные церковные определения, причем в исключительно важной области. Эти церковные определения касаются не деталей административного управления Поместной Церкви, не прикладных сфер церковной деятельности, а центра церковной жизни — святых. Не следует забывать, что подытожена эта сфера церковной жизни была в тот период, когда Русская Церковь стала на короткое время свободна от влияния государства — на Священном Соборе Православной Российской Церкви в 1918 году. Заявления о необходимости отмены основных в этой области церковных определений иначе, как революционными, не назовешь. И чем же их хотят заместить? Списками имен из различных частных исследований и книг, то есть снова погрузить Церковное Предание в хаос. Надо очнуться и наконец перестать разрушать Церковное Предание, обманывая при этом народ Божий.

В качестве доказательства бывшей будто бы канонизации выдвигаются упоминания о почитании, зафиксированные в письменных источниках. Некоторые путают канонизацию с почитанием, видя свидетельство святости в самой популярности подвижника, и на этом основании отказываются идти законным путем, приводя такую аргументацию: поскольку в пределах епархии почитание подвижника велико и имеет многолетнюю историю, то практически невозможно искусственно прекратить его почитание. В такой аргументации — всё неправда. Церковь в упорядочении списков имен в епархиальных Соборах святых призывает епархии идти исключительно законным путем, то есть собирать и подавать материалы, связанные с почитанием подвижника, собирать факты чудотворений по молитвам к нему и законно, на основании церковных установлений, причислить его к лику святых. И Синодальная комиссия по канонизации святых указывает в этих случаях исчерпывающий, прямой и честный путь действий. Если подвижник почитается в епархии, он может чтиться панихидами и заупокойными литургиями, даже если его имя было ошибочно включено в список Собора и ему стали служиться молебны. Такие примеры в церковной истории существовали и воспринимались как нормальная церковная практика. В 1904 году Святейший Синод распорядился относительно трех подвижников, имена которых были ошибочно внесены в «Верный Месяцеслов…», то есть в список имен канонизованных Церковью святых, служить им не молебны, а панихиды. Что и было исполнено. В Русской Православной Церкви почитаемым подвижникам в течение продолжительного времени обычно и служились панихиды, и вопрос об их прославлении ставился только тогда, когда по молитвам к ним начинали совершаться чудотворения. При наличии свидетельств о чудотворениях материалы о подвижнике всегда могут быть поданы на рассмотрение в Синодальную комиссию по канонизации святых, и, если будет принято решение о его канонизации, его имя может быть включено в Собор святых епархии. В противном случае, заявляя публично о подвижнике, как о канонизованном святом, тогда как в действительности никакой канонизации не было, мы явимся заурядными обманщиками.

Следует еще сказать о существующем в настоящее время воззрении на канонизацию святых, которое одинаково бытует как в среде людей, позиционирующих себя церковными, так и вне ее. Его можно охарактеризовать как «религиозный материализм», когда Церковь в системе такого мировоззрения приравнивается к мирскому учреждению со своей иерархией, со своим начальством и со своими правилами. Общество церковное в системе этих представлений может тогда почти ничем не отличаться от общества мирского, одинаково и на одних и тех же принципах поклоняющегося культу героев. По существу Церковь тогда осознается преимущественно, как сообщество людей с общим мировоззрением. Иногда это общество строится на более узких идеологических принципах, имеющих тот или иной общественно-политический идеал, к достижению которого и следует будто бы стремиться; соответственно этому идеалу подбираются и герои, как бы небесные лидеры для определенного религиозно-общественного движения. Отсюда рождается горячее желание в канонизации таких личностей, как полководцы. Часто «религиозные материалисты» начинают считать человека святым, потому что он им лично симпатичен. Но эти душевные переживания не имеют ничего общего с духовным миром. Люди таким образом бессознательно свидетельствуют сами о себе, как о безгрешных, заявляют, что о святости подвижника говорят им их личные религиозные чувства, причем иногда добавляют, что разубедить их в этом никому не удастся. Для «религиозного материалиста» является весьма существенным, что тот или иной подвижник сделал в области материальной культуры, например, построил ли он много храмов, что должно будто бы свидетельствовать о святости его жизни. Или то, что существуют написанные кем-то каноны, акафисты и т. п., ему посвященные, как будто уже одно наличие акафистов, молитв и книг может свидетельствовать о святости подвижника. «Религиозные материалисты» считают, что святость нужно доказывать с помощью перечня добрых дел, совершенных подвижником, с учетом степени его популярности.

Как свидетельство святости, «религиозный материализм» рассматривает популярность подвижника в среде ученых, то, что о нем пишутся научные труды, проводятся посвященные ему научные конференции, издаются о нем книги, снимаются документальные фильмы и т. п.

В некоторых случаях допускаются почти кощунственные заявления о том, что составление так называемых списков епархиальных Соборов святых, в которые десятками включались имена никогда не прославлявшихся Церковью усопших, имело своей целью оживить церковную жизнь, придать новую силу почитанию святых, призвать их молитвенную помощь и заступничество и избавить советский народ предперестроечной и перестроечной эпохи от безбожия и богоборчества. Однако предположение, что святых можно использовать в качестве строительного материала, весьма оскорбительно для усопших, которые отнюдь не давали своего согласия на рекрутирование их в качестве материала для строительных работ. «Религиозный материализм» утверждает, что само сомнение в святости этих записанных в епархиальные списки усопших оскорбляет их память. Однако следует заметить, что речь идет о давно почивших людях, через которых Господь не проявил Свою волю через чудотворения. И потому оскорбить их неверием в их святость невозможно, скорее мы оскорбим Господа, приписывая этим людям дары, которые Господь им не давал. С чего бы они проявились сейчас, в ХХI веке? А если проявились сейчас и действительно по их молитвам совершаются чудотворения, то это надо показывать. А если это не так, то следует сказать четко и ясно, что сама попытка выдать усопших подвижников за святых — это попытка обмануть тысячи людей, попытка выдать тех, кого Бог не прославил чудотворениями, за святых, якобы имеющих эти сверхъестественные дары.

Люди вместо того, чтобы на панихидах и заупокойных литургиях молиться об упокоении души человека, вообще перестают о нем молиться и начинают просить у него то, что он никогда не давал и не мог дать. Таким образом они и не молятся о почившем, и обманывают себя и других, уверяя, что могут получить ответ. Но как получить ответ, откуда почерпнуть воду, когда колодец пуст? Но скажет кто-нибудь: «Я буду молиться — и в колодце может быть пробьется источник, и он наполнится водой». Но как это может случиться, если ты сам уже перестал молиться о спасении души человека, об упокоении его со святыми, решив сам, что он свят? Поэтому чудотворения должны стать известны до того, как прекращается служение панихид и начинают служиться молебны.

Чудотворения, которые имеет в виду Церковь, носят не психологический характер, а физический, близкий к тому, что засвидетельствовано о таких чудесах Евангелием. Это и является прославлением Богом Своего угодника и Его произволением на канонизацию. Ни праведная жизнь, ни православие безукоризненное, хотя и являются весьма почтенными религиозными свидетельствами о человеке, не являются тем, что можно до конца знать и проверить. Наши знания в этой области всегда будут отрывочны и неполны. Что касается почитания, то и это основание канонизации не является абсолютным, так как нередки случаи почитания лжесвятых, людей находившихся в прелести или даже мошенников. Для мучеников аналогом такого чудотворения является перенесение за веру Христову чрезвычайных страданий, в частности и таких, какие нельзя перенести без прямой помощи Божией, поэтому при канонизации мучеников и не может стоять вопрос о чрезвычайности страданий, о том, что их трудно было перенести, и потому человек пошел на компромисс со своей христианской совестью.

Отдельным является вопрос об эксгумации останков неканонизованных усопших и выставлении их в храмах для поклонения, что делается зачастую в нарушение принятых Священным Синодом постановлений. Но как бы это не делалось — перед нами останки, пусть с точки зрения истории или рассуждения человеческого, и подвижника, но не прославленного Богом, а значит такого, которого мы никак не можем считать святым. У Церкви всегда был законный выход в подобных ситуациях при ошибочных обретениях останков подвижника — положить их под спуд, установив над ними кенотаф до того времени, пока подвижник не будет прославлен Богом чудотворениями.

Не все конечно епархии, занимающиеся пересмотром списков имен в епархиальных Соборах святых с целью ввести эти списки в каноническое церковное русло, находятся на позиции отстаивания церковного невежества. В настоящее время согласован ряд Соборов епархиальных святых, в которые ранее входили неканонизованные усопшие. Брянская, Ивановская, Санкт-Петербургская, Карельская, Псковская митрополии, Казанская, Кемеровская и Тульская епархии согласовали списки имен в епархиальных Соборах, некоторые епархии находятся в процессе согласования таких списков.

Напоминаем еще раз — кто именно из угодников Божиих был в действительности канонизован Русской Церковью за весь период от начала ее существования по 1902 год включительно. Это все те, имена которых находятся в изданном в 1903 году по благословению Святейшего Синода «Верном Месяцеслове…». В 2015 году Синодальная комиссия по канонизации святых переиздала «Верный Месяцеслов…», дополнив его именами святых, канонизованных по 1918 год. Этот период охватывает время от первых канонизаций в Русской Церкви по 1918 год включительно и является как раз тем периодом, который, как мы видим из появления имен неканонизованных подвижников в епархиальных Соборах, и вызывает вопросы и недоумения. Однако Высшая церковная власть изданием «Верного Месяцеслова…» эти недоумения уже разрешила. Причем в «Верном Месяцеслове…» находятся имена святых, чтимых как общецерковно, так и местно. Теперь ни у кого нет нужды погружаться в различные книги и публикации со списками имен. Все канонизации, которые совершались в дальнейшем, то есть с конца восьмидесятых годов ХХ века, имеют соответствующие документы и совершались не списочно, а в индивидуальном порядке и при наличии необходимых для этого материалов.

Есть область церковной жизни, которая до некоторой степени находится в ведении человека, хотя это ведение и дано человеку Богом — это, например, идущее от апостолов преемство хиротонии. И есть область духовной жизни, которая в значительной степени вынесена за пределы человеческого рассуждения. Это — область святости, область причисления к лику святых угодников Божиих. Эта область по самой своей природе находится за пределами земной человеческой жизни, а потому и за пределами ведения о ней человека. Ни один человек не имеет вполне достоверного знания о другом человеке, о его душе, даже если он в течение всей жизни его наблюдал. Он может знать только одну какую-то малую часть личности человека. Всего человека — его душу, намерения и помыслы — знает только Господь. Но если человек не может знать другого человека — даже в земной, материальной, душевной части его жизни, то как он может определить, что он свят? Разве только на основании гипотез и предположений, личных рассуждений и чувствований. Но они всегда будут субъективны, как изначально пораженные грехом. Хороша богосозданная душа человека, но ныне она немощна и больна. Святоотеческое учение, как и жития святых, лишь подтверждают это. Посмертными чудесами Бог свидетельствует о святости угодника Своего, так как, по свидетельству святых отцов, и величайший подвижник мог пасть незадолго до своей кончины. Преподобный Исаак Сирин по этому поводу пишет: «Многие совершили знамения, воскресили мертвых, потрудились в обращении заблудших, сотворили великие чудеса, привели других к познанию Бога, а после сего сами они, оживотворившие других, впали в скверные и мерзостные страсти, умертвили самих себя». Так же об этом повествует и преподобный Макарий Великий: «Некоторый подвижник, живший вместе с ним, получил дар исцелений в таком обилии, что исцелял больных одним возложением рук; но, будучи прославлен человеками, возгордился и ниспал в самую глубину греховную».

Игнорирование содержательной части критериев канонизации святых, и в особенности главнейшего из них — чудотворений — приводит к разрушению Церковного Предания и искажению церковного сознания. Цель жизни христианина — святость, быть совершенным подобно Отцу Небесному: «Будьте святы, потому что Я свят» (1 Пет. 1:16). Христианина апостол Павел уподобляет спортсмену, бегущему, чтобы получить награду в виде венца нетленного, и для христианина имеет значение, как Церковное Предание на примере святых определяет, что такое святость. Достигнуть этого идеала трудно, и апостол говорит о себе, что он не утверждает, что его достиг, но только устремляется — не достигнет ли, как достиг его Христос. На примере вселенских святых мы видим, что никто из них не считал себя достигшим святости. Достижение Царства Небесного и праведности от жизни человека и от его поступков не вполне зависит, потому что сама цель находится за пределами земной жизни человека. Такая духовная установка позволяет человеку мыслить путь своего спасения не мечтательно и держать свою душу в постоянном духовном напряжении. Если мы будем описывать святость в пределах исключительно земной жизни, ограничиваясь описанием облика праведного человека, как мы его видим и понимаем, то вольно или невольно совершится подмена, и перед человеком возникнет несколько иной идеал, связанный не столько с Богом, сколько с людьми — это исполнение заповедей, как их человек понимает, подвижническая, праведная жизнь, как опять же ее сам человек понимает в свете уже сформировавшегося в его сознании образца. И поскольку понятие святости оказывается замкнутым в земных пределах, а это происходит всегда, когда оно не связано с посмертными чудотворениями, в сознании человека начинает формироваться мысль о достижимости идеала, и по существу формируется свой собственный идеал. И этот идеал может уже не иметь никакого отношения к святости. Выбросив из церковного сознания главный критерий причисления к лику святых, люди могут начать стремиться к своей святости и своей самодельной праведности. Если же главным критерием, по которому можно судить о том, прославляет ли Господь праведника или нет, являются чудотворения, то о том, что человек достиг святости, ему думать не приходится вовсе, его гордые помыслы поражаются в самой их основе. Изъятие основного критерия канонизации — посмертных чудотворений — не только рождает опасность появления лжесвятых, но и искажает путь христианина ко спасению, когда возникает опасность встать на ложный, пре́лестный путь. Если у человека есть образ, каким должен быть праведник, и складывается этот образ из тех или иных человеческих черт или набора качеств, то зачем тогда и стремиться к Христу, можно всего лишь определить, есть ли подобные качества в тебе, и если есть, то ты уже можешь счесть себя праведником. Так открывается путь к фарисейству, как к целостной системе мировоззрения, которая с внешней стороны выглядит убедительно и привлекательно, а с внутренней — губительна и пуста.

   Область определения угодника Божия, как достойного прославления в лике святых, находится исключительно в области ведения Божия. Ни отдельный человек, ни Архиерейский Собор, ни Поместный Собор не могут определить, что человек свят и его следует канонизовать. Область святости лежит вне их ведения, Собор может лишь засвидетельствовать то, что уже дано в свидетельстве Божием. Он всего лишь не должен свидетельствовать о святости подвижника, если отсутствует на это свидетельство Божие. Если свидетельство Бога отсутствует, никакие объявления человека святым не могут его таковым сделать, и мы такими объявлениями будем лишь обманывать самих себя и других.

Обсуждение закрыто.